«У нас работали 84 человека, некоторые целыми днями пили чай. Мы уволили 55 и начали реформы». Директор Довженко-Центра Иван Козленко рассказал о Музее кино, архивах и новом арт-пространстве.

О деньгах

Я работал в Довженко-Центре с 2011 года — занимал должность заместителя директора по архивной работе. В 2014 году, после революции, старое руководство ушло, а я подал свою кандидатуру на должность директора. Наш основной корпус был индустриальным помещением, где в постсоветское время хранили и делали копии фильмов на пленке и на этом зарабатывали. Но вскоре индустрия перешла на цифровые технологии, и выживать стало сложнее. Когда я пришел, здесь было 3,35 миллиона гривен убытков, и всего за год мы стали прибыльными, потому что нам удалось провести трансформацию и шоковые реформы.

В Украине есть два типа культурных институций. Культурные учреждения — театры, музеи, хоры, которые полностью содержат за бюджетные деньги. И госпредприятия, считающиеся прибыльными, — к такому типу институций относится Довженко-Центр. По закону мы не должны получать вообще никакой поддержки от государства.

На сегодня наш годовой бюджет — 22 миллиона, государство через Минкульт выделяет нам только 25% средств в виде господдержки, а 75% мы зарабатываем сами. То, сколько денег мы получим, зависит от решения Госкино. Сейчас большую часть денег центр зарабатывает на аренде. У нас на балансе три корпуса в районе метро «Голосеевская». Два из них в долгосрочной аренде с 1994 года, это дает 50% прибыли. Еще 25% — госфинансирование, 25% от предоставления услуг, продажи контента, проката, книг и проведенных мероприятий.

Мы стараемся обезопасить себя в будущем и пробуем увеличить долю государственного финансирования. В год на проведении культурных мероприятий мы в среднем зарабатывали до одного миллиона гривен, в 2018-м заработали уже 1,9 миллиона гривен, а в 2019 планируем заработать еще больше, потому что теперь у нас есть полноценная публичная культурная площадка.

О реформах

В 2014 году, сразу после назначения директором, я собрал весь коллектив и сказал: «Либо мы все утонем, либо выплывем, но не все». Существовать в прежнем виде было невозможно. Три месяца не выплачивали зарплату — было не из чего. В центре работали 84 человека, но для большей части сотрудников работы не было. Некоторые могли целыми днями пить чай. Я сразу открыто сказал о сокращении и оптимизации штата.

Нам нужны были люди, готовые делать любую работу. Почти все этажи были захламлены, приходилось убирать и вывозить строительный мусор собственными силами. Кто-то счел такую работу унизительной для себя. Коммуникации и инженерные системы находились в жутком состоянии, площади использовались не эргономично. Например, кинолаборатория, которая могла разместиться на 200 квадратах, занимала площадь в 1 200 квадратных метров.

И у многих людей была советская психология, которую нужно было переломить. Помню, что электрики говорили: «Мы не будем делать не свою работу». Остались только те, кто мог выполнять несколько задач одновременно. За несколько месяцев мы уволили 55 человек и взяли 15 новых сотрудников, но не все выдержали такой темп работы.

За это время мы заказали современным украинским и иностранным музыкантам создание новых музыкальных сопровождений к более чем 20 немым фильмам 1920-х годов и начали возить их за границу. Мы стали популяризировать современное украинское кино: организовывали стенды на международных кинофестивалях в Каннах, Берлине и Карловых Варах. Но главная наша задача — сохранение кинофонда.

Сейчас в архиве около пяти тысяч фильмов, из которых мы оцифровали чуть больше ста. Когда я пришел, то многих лент, снятых украинскими режиссерами, в украинском фильмофонде вообще не было. Многие из них хранились только в Госфильмофонде в Москве, некоторые картины, которые считались навсегда утраченными, нашлись в Германии и Японии, а мы в свою очередь купили их для фильмофонда.

О здании центра

Мы хотели, чтобы публика начала идентифицировать наше пространство с мероприятиями, которые мы проводим. После того как мы снесли почти все стены на первом этаже, у нас появилось пространство, где одновременно помещается до 600 человек.

А еще мы заменили вентиляцию, которая была поражена химикатами, и увидели перед собой удивительное многофункциональное здание. Раньше это был просто фабричный корпус, промышленное помещение. Смешно, но на каждом этаже, площадью 1 500 квадратных метров, было по одному туалету. То есть мы начали изменения еще и с того, что построили уборные. Один туалет на этаже очень хорошо демонстрирует отношение советской системы к человеку и его потребностям.

Зато сейчас, когда вы заходите в Довженко-Центр, то понимаете, что вы не на заводе и не в гараже. Наше здание теперь соответствует целям, которые мы перед собой ставим.

В 2018 году Довженко-Центр провел 33 культурных мероприятия. Например, мы организовали «Немые ночи» — самый большой фестиваль немого кино и современной музыки в Восточной Европе. А еще вернули в Украину и показали считавшиеся утраченными немые фильмы «Документы эпохи» (1928) режиссера Леонида Могилевского под музыку оркестра «Сон совы», «Человек и обезьяна» (1930) Андрея Винницкого в музыкальном сопровождении группы Ptakh Jung и «Свиньи всегда свиньи» (1930) Ханана Шмаина в сопровождении Альберта Цукренко (группа «Хамерман Знищує Віруси»).

Теперь у нас есть свое театральное пространство — Сцена 6. Первый театральный сезон открылся в сентябре 2018 года. За это время на спектаклях мы заработали 520 тысяч гривен. Больше всего премьер показали резиденты Сцены 6 — «Дикий театр».

Изначально на шестом этаже, где сейчас проходят кинопоказы и театральные постановки, были руины. Это было заброшенное цеховое помещение, которое мы совместно с другими культурными инициативами привели в нормальный вид. Открытыми этажами стали первый, пятый, где в апреле откроется Музей кино, и шестой, который мы называем перформативной платформой.

О Музее кино

В Музее кино будут сменные экспозиции. В апреле он откроется выставкой «ВУФКУ. Lost and Found» [ВУФКУ — Всеукраинское фотокиноуправление, просуществовавшее с 1922 по 1930 год и выпустившее 140 фильмов, многие из которых стали классикой кинематографа] и станет частью масштабного проекта по возвращению утраченных украинских фильмов 20-х годов, снятых ВУФКУ. Также планируем выставку, посвященную фильму «Полеты во сне и наяву» (куратор — кинокритик Андрей Алферов). Мы не согласовываем культурные программы с Минкультом, возможно, поэтому получается делать неплохой контент и привлекать новую публику.

Об отношениях с Минкультом и Госкино

Я стараюсь их минимизировать. Лично с министром у меня хорошие взаимоотношения, но само министерство я считаю инертной институцией, не готовой к переменам. В последний год министерство странно себя проявляет по отношению к нам: не утверждает новых арендаторов, мотивируя это тем, что у нас их и так много. Без их разрешения мы не можем сдать свободные пространства новым культурным организациям. Одно из помещений хотела снять команда украинской секции Burning Man, чтобы организовать коворкинг, но обе их заявки забраковали.

Может быть, кому-то в министерстве мы кажемся слишком независимыми, не знаю. Денег, которые мы получаем от государства, хватает только на то, чтобы покрыть половину нашего зарплатного фонда.

В 2014 году мы выбили себе льготу, по которой можем 100% доходов от аренды оставлять во внутреннем бюджете, а не 30%, как было раньше. Она действует до конца 2019 года, и поэтому мы стараемся максимально ею воспользоваться, чтобы пустить заработанные деньги на дальнейшее развитие и реконструкцию центра. Но у чиновников, видимо, другое мнение.

Госкино, в чьем прямом подчинении мы находимся, намного лабильнее. Мы получаем финансирование от министерства через Госкино. Объем финансирования Довженко-Центра зависит, в том числе, от их приоритетов.

Каждый год нам выделяют разные суммы. В 2016 году было 3,8 миллиона гривен, в 2017 — уже 5. Чтобы Довженко-Центр стабильно работал, сумма поддержки государства должна составлять хотя бы 50%. Работа культурной площадки нашего уровня не должна настолько зависеть от частных арендаторов. Мы же самый большой киноархив в стране. Странно, что организации вроде «Просвиты» и хора Верёвки спонсируют на 98%, а они при этом остаются убыточными.

О будущем центра

Многие новые менеджеры, которые пришли в госсектор после революции, не удержались на своих позициях. Но для меня Довженко-Центр — мой персональный фронт: я здесь полезнее, чем в качестве волонтера или солдата.

Работая в культурном секторе, нужно заранее понимать, что сначала КПД будет очень низким, и это работа на перспективу, на серьезные структурные изменения в будущем.

Чиновники всегда создают условия, которые больше мешают, чем помогают, потому что им удобно существовать в коррупции. То, что в нормальных условиях делалось бы за два месяца, в Украине делается за год-полтора.

Только сейчас, спустя почти пять лет, у меня появилось ощущение, что мы смогли провести необратимые изменения. Тот, кто придет после меня, не сможет свернуть процессы, которые сейчас здесь отлажены. Каким бы ни был новый руководитель, работа институции не изменится.

Довженко-Центр больше никогда не будет заводом по производству кинокопий. Сейчас задача центра — создавать культурные смыслы. И не важно — на основе кино, театра или архива.