«Никогда не знаешь, что на самом деле боль». Как бывший столяр влюбляет в себя сотни женщин и за деньги учит их заниматься сексом — репортаж theБабеля

1

Анзол предложил встретиться за сорок минут до начала лекции. В 18:20 мы с фотографом ждем его в Dialog Hub возле станции метро «Золотые ворота» в центре Киева. Анзол опаздывает, и мы идем осмотреть лекториум — светлый белый зал с пятьюдесятью красными стульями и несколькими креслами-мешками. Место занимает одна из слушательниц, моя знакомая Аня, ей двадцать лет и она работает в секс-шопе на Подоле. У Ани на шее черный кулон в форме вульвы. Она давно следит за Анзолом: ездила на секс-вечеринку в России, которую он организовывал с несколькими секс-блогерами, и ходила на его восьмичасовую лекцию в Киеве о техниках секса.

В Telegram-канале Анзола 3 400 подписчиков. В закрепленной публикации он просит обращаться к нему на ты и рассказывает, что работает «по запросу, индивидуально, без шаблонов и правил, кроме правил безопасности, этичности и корректности; все сессии безопасны, без эзотерики, без насилия». В конце поста фотография Анзола в футболке с надписью «Нет значит нет». Он регулярно публикует отзывы о своей работе. В последнем написано: «Со мной еще никто не был так внимателен и заботлив. А секс всегда был с ощущением, что мною подрочили, как сказал Анзол». У себя в Telegram-канале Анзол просит не стесняться и предлагать ему секс просто так.

Через несколько минут мы встречаем Анзола — это мужчина с бритой головой, среднего роста, в черной футболке, в носу — кольцо, в ушах — несколько спиралей, на руках много татуировок, ногти выкрашены в белый, а на затылке набит трехглазый кот. Мы обнимаем друг друга, он долго смотрит мне в глаза, рассматривает и гладит по волосам. Когда мы идем сделать несколько фото с ним на улице, он предлагает продолжить интервью после лекции у себя — в квартире подруги из Киева, с которой давно познакомился в интернете.

— Тебе не холодно? — спрашиваю я, когда Анзол снимает футболку, а мимо проходит мужчина в куртке. Прежде чем ответить, он приспускает брюки и показывает фотографу татуировки над пахом: «Ниже», «Тебе понравится».

— Нет, мы сами решаем, какими нам будут казаться вещи — я решил, что мне не холодно. Ты выучила, что что-то бывает теплым и холодным, хорошим и плохим, болезненным и нет, а на самом деле вообще не понимаешь, что происходит.

У метро Анзола удивленно рассматривает продавец роз. Чем чаще он трогает себя раздетого и высовывает разрезанный язык, тем чаще в его сторону оборачиваются прохожие.

— Можно к тебе в кадр? — спрашиваю я.

— Зачем ты спрашиваешь?

— Чтобы не нарушить твоих границ.

— Ты нарушаешь их одним своим вопросом, так что просто сделай, что хочешь.

Я вхожу в кадр, Анзол без предупреждений обнимает меня обеими руками за плечи и приглашает позировать с ним в кресле.

— Почему ты не спрашиваешь, можно ли меня трогать? — спрашиваю я.

— Я делаю, что хочу и меня ничего не останавливает, но могу убрать руки.

Мы возвращаемся в зал к началу лекции — почти все места заняты. Большинство слушателей — женщины от 20 до 40 лет, несколько взрослых мужчин и парень с нарушением речи в коляске. Анзол разувается и забирается с ногами в кресло, узнает нескольких людей, просит всех придвинуться и начинает отвечать на вопросы. Он часто смеется и широко улыбается. Его лекция — это диалог с аудиторией.

2

Суррогатный сексуальный партнер учит людей заниматься сексом. Анзол учит принимать свое тело, обращаться с партнерами, получать удовольствие от секса и отказывать. Он рассказывает, что в Европе и США таких специалистов обучают, и они работают в тандеме с психологом, психотерапевтом или сексологом. Суррогатная секс-партнерша с сорокалетним стажем Шерил Грин Коэн рассказывала «Медузе», что в Европе и США есть ассоциации профессиональных суррогатных партнеров. В Америке это IPSA, но, как пишет Huffington Post, в большинстве штатов суррогатное секс-партнерство законом не регулируется.

Анзол на суррогатного секс-партнера нигде не учился и говорит, что его терапия не дает гарантий. Из зала его спрашивают, чем суррогатное секс-партнерство отличается от проституции. Он объясняет, что в отличие от проститутки он «дает навыки и отпускает» клиента, а не «удерживает» его.

Анзол постоянно работает суррогатным секс-партнером с марта-апреля 2019 года и называет себя гетероориентированным специалистом. Главные его клиенты — женщины. Они приходят к нему с разными запросами: научиться оргазмировать и получать удовольствие от секса, часто — после психологической травмы и бытового насилия; вспомнить мужское тело после нескольких лет без секса; лишиться девственности с опытным человеком; научиться отказывать. Анзол «настраивает диалог» в парах и учит женщин сексу с другими женщинами. Обычно терапия длится не дольше трех сеансов. Он набирает около 60 заказов за месяц, никому не отказывает и работает в отдельном кабинете вне дома. За день Анзол проводит до четырех сеансов по три с половиной — четыре часа.

Секс — не обязательное условие, но чаще всего он есть. Усредненный сценарий сеанса такой: Анзол встречает девушку, они разговаривают, она расслабляется, они занимаются сексом, снова разговаривают. Перед встречей Анзол спрашивает, чего хочет клиентка, но план не составляет: «Я опираюсь на ощущения и не вывожу инструкций. Сначала предлагаю девушке осмотреться, выпить чаю, поделать, что ей захочется. Если она согласится, я обниму ее, если нет, не буду трогать. Прикосновения и секс бывают не нужны, достаточно помолчать, посидеть скрестив ноги и руки. Мы можем провести так четыре часа и попрощаться. Кому-то я после этого кажусь безопасным, потом [девушки] приходят более раскованными».

Одну девушку он лишил девственности в тридцать лет, другой женщине помогал достичь оргазма в пятьдесят — она ни разу не испытала его за двадцать лет брака. «Ей впервые понравился секс, потому что она впервые сама его предложила мужчине, а не следовала «супружескому долгу». Был и более сложный случай — однажды клиентка Анзола легла после сессии в больницу.

— Она осознала, что делает херню: живет в деструктивных отношениях с мужчиной, который не любит ее, работает там, где не хочет, и поэтому не испытывает удовольствия в сексе. Я стал детонатором ее осознания, и она слегла с клинической депрессией. После этого мы общались, сейчас ее жизнь наладилась.

Некоторые девушки на сессиях просят Анзола выпороть или придушить их — так они пробуют «допрожить» и понять свое состояние. Иногда Анзол отказывает: считает, что так помогает девушке проработать чужой отказ. Изредка клиентки впадают в истерику, но Анзол не усмиряет ее, а «дает прожить состояние» и следит, чтобы девушки себе чего-нибудь не сломали. Он говорит, что отпускает их с сеанса только в несуицидальном состоянии. Клиенток с непосильными для себя проблемами он просит пройти терапию у другого «специалиста», прежде чем продолжать встречи.

После первых сессий ему было тяжело «тащить за собой чужие проблемы», поэтому теперь Анзол пользуется ритуалом «входа и выхода»: «Это внутренний диалог. В начале я говорю себе: “Я принимаю эту женщину, какая она есть, и создаю с ней устойчивую пару”, а в конце: “Сеанс закончился, я разрываю контакт, пока”».

Анзол говорит, что один сеанс стоит ровно столько, чтобы он не чувствовал себя обиженным — в гривнах это примерно 2 600. Деньгами он ограждает себя от романтики, однако регулярно влюбляется в клиенток, а они — в него, но влюбленность не обязывает его начинать отношения. Анзол «помогает девушке прожить чувство или недраматично выйти из него, использовать влюбленность как ресурс для свершений». Влюбленным клиенткам он советует читать о полиамории и обсуждает с ними их чувства.

Анзол говорит, что предохраняется, старается не навредить и отказывается работать с людьми под наркотиками. Бумажное согласие на секс он не признает — считает, что в спорной ситуации не сможет доказать свою невиновность и не верит, что документ спасет девушку от травм, но проблем с полицией у него не было. Анзола периодически блокирует Telegram, а «ВКонтакте» и Instagram обещают удалить его страницу за «еще один» пост с порнографическим содержанием, поэтому он не рекламирует свои услуги в интернете. Его находят преимущественно через соцсети и секс-тусовки; психотерапевты и сексологи направляют к нему своих клиентов. Анзол говорит, что пока его «никто не ругал».

3

У Анзола было около трехсот «первых сексуальных контактов с женщиной с эякуляцией внутрь». Он не помнит свою первую клиентку и когда именно начал зарабатывать на секс-практиках, но рассказывает, что чувствовал себя суррогатным партнером всегда. Начинал с моногамных отношений, которые развивались одинаково: девушки вступали в них закомплексованными и могли не испытывать оргазма, но с Анзолом эти проблемы исчерпывались, и его партнерши вдохновленными уходили пробовать «что-то еще». В 2013 году он сходил на свою первую секс-вечеринку: «Я увидел, как люди занимаются сексом, и они увидели, как это делаю я. Оказалось, что я делаю многое не как все». У Анзола начали спрашивать, почему его ласки вызывают у девушки не такую реакцию, как ласки других мужчин. Так Анзол увлекся секс-практиками и с тех пор «находит ответы» — говорит, что среднего решения нет и все индивидуально.

— Мне нравится каждая девушка [на приеме], в моей системе ценностей это возможно. Когда вижу лицо девушки, улыбку со слезами на глазах, слышу благодарности, то просто…, — Анзол рассказывает об этом на лекции, улыбается, вздыхает и вскидывает руки к залу. — Я не могу это описать. Живу в своей субъективной реальности без правил и могу не уставать по 16 часов. Сейчас мне хорошо с вами [на лекции], хотя я мог кувыркаться с двумя-тремя девчонками.

После лекции многие остаются поговорить с Анзолом лично — и мужчины, и женщины. Одна девушка с визгом запрыгивает ему на бедра, он шлепает ее, другая сползает с кресла-мешка и начинает ластиться у его ног. Анзол улыбается и гладит ее, попутно отвечая на вопросы других. Я слышу отрывки его диалога о чьем-то первом сексе с драг-квин. Еще одна слушательница целует Анзола в шею.

Анзол подходит к моей знакомой из секс-шопа и долго обнимает ее. Рассказывает, что когда пересекал границу с Украиной, проверяющие парень и девушка смущенно ему улыбались.

— Мы можем продолжить у тебя, — напоминаю Анзолу о его предложении.

— Напомни, чего ты хочешь? — спрашивает он, выглядывая из-за волос девушки.

— Интервью.

— Что еще?

— Все.

Мы выходим с Анзолом из хаба, он продолжает рассказывать о своей жизни. Прежде чем стать секс-практиком, Анзол сменил две работы. В ПТУ он выучился на столяра-плотника-паркетщика и два года работал на стройке. Позже он занялся маникюром и «от удовольствия перестал считать дни недели». В марте 2019 года, после 17 лет работы, Анзол повысил цены на маникюр, фактически превратив его в способ «безопасного» знакомства с собой, и на постоянной основе занялся секс-просветом и организацией тематических мероприятий. «Мама спокойна, пока у меня все хорошо, а отец никогда не вмешивался», — рассказывает он.

Где-то в центре Анзол протягивает мне руку, я подаю ему свою. Он считает, что секс не ограничивается вагинальным проникновением: «Это еще и поглаживания, и просто полежать рядом».

— Если так, то перед лекцией мы занимались сексом? — спрашиваю его я.

— Да.

Анзол рассказывает, как встречался с глухонемой девушкой, как пробовал гомеопатию, как иногда употребляет наркотики и что советует клиентам: «Говорю, когда делаешь минет, соси не ему, а [как будто] себе! С кунилингусом то же самое».

4

Пока поднимаемся по ступенькам в квартиру его подруги, он рассказывает, как однажды заядлая БДСМ-щица расплакалась с ним от боли во время нежного секса. «Я же говорил, никогда не знаешь, что на самом деле боль». Анзол открывает дверь, включает свет и предлагает мне делать в квартире все, что захочется. Я осматриваюсь, выхожу в гостиную и вижу, что Анзол раздет догола. Он не возбужден, поджигает благовония.

— Ты всегда ходишь голый?

— На сессиях — только если убеждаюсь, что девушка отнесется к этому нормально, а при родителях нет. Мне просто так комфортно, пытаюсь почаще.

Анзол предлагает чай. Я сажусь на диван и замечаю справа на стеклянном столике черный фаллоимитатор, анальные пробки, три немецких презерватива и две банки лака для ногтей — черного и белого. На нижней полке лежит открытка с голой девушкой. Все секс-игрушки Анзол привез из Санкт-Петербурга. Он ставит между ними вазу с пирожками и чай, придвигает столик ближе и садится на полу напротив.

Анзол говорит, что ему важно испытывать ощущения, а не рассуждать о них. Он не считает свои татуировки, не называет настоящего имени, не пользуется словами «хорошо, плохо» и не говорит, сколько ему лет, потому что избегает «категоризации». Про детство рассказывает мало: болел диатезом и ничем не увлекался. Однажды был женат шесть лет и есть девочка, которая называет его папой, но они не видятся. Анзол перестал слушать родителей, когда они не смогли объяснить, почему он должен делать что-то не по своей воле. Они называют сына его вторым именем — всего их было три. Имена он просто «принимает» и не фиксирует в паспорте.

— Каждое из имен я принимал для отдельной субличности. Чувак по паспорту — это маленький больной мальчик, который закончил свой путь лет в восемь-девять. Потом появился другой чувак — больной подросток с комплексами, который прожил до 2007 года. А теперь Анзол — веселый и уверенный в себе. Anzol по-португальски значит крюк, и мне нравится, что если зовут Анзола, то, скорее всего, речь только обо мне. А когда ты Маша или Вася, то это имя никак тебя не характеризует.

Все, что Анзол делает с телом, сначала видит у других. В 2010 году он увидел сюжет о человеке с крюками в спине и через полтора-два года сам попробовал подвешивания. Когда проколы для крюков заростают, Анзол пробивает кожу заново.

Ему не нравится общаться с журналистами, потому что они показывают его «экзотичным». Раньше Анзол чувствовал себя фриком, но в 2013 попал в секс-тусовку и это чувство пропало: в новом окружении его не просили рассказывать, почему он вступает в полигамные отношения и выглядит не как все. «Меня просто приняли». Рассказывает, что всегда хотел больше одного партнера, не любил скрывать и врать в моногамной паре.

Последние полтора месяца Анзол встречается с двумя девушками, с одной из них — полтора года. Трое любовников собираются съехаться вместе. Отношениями Анзол называет гамму эмоций, сил и времени для партнеров, с которыми планирует «что-то дольше, чем на пару дней».

— С девочками мы просто появились друг у друга и позволили так остаться. Сейчас они мои близкие люди, и я уверен, что люблю их. Мне сложно ответить, кто именно мы друг другу — я не категоризирую людей. И я не хочу узаконивать отношения, потому что не верю в институт брака — незачем уведомлять государство, со сколькими женщинами я трахаюсь.

Напоследок я спрашиваю, думал ли Анзол когда-нибудь о том, что может разрушить его как личность. Он отвечает: «Я когда-нибудь сдохну, может, разобьюсь. Но чем больше тусуюсь, тем сильнее чувствую себя неуязвимым».