Ваши адвокаты рассказали, что второго января этого года следователи неудачно пытались провести с вами следственный эксперимент. Расскажите, как это было, почему вас не проинформировали заранее?
[2 января] в 19:40 в ИВС пришел [старший следователь Алексей] Катынский и еще кто-то. Сказали, что должны провести следственные действия, но адвокатов нет, поэтому надо об этом сказать на видео и отменить следственный эксперимент или перенести его — так и сделали. Но в 21:30 меня забрали и повезли неизвестно куда. Впоследствии выяснилось, что везут на следственные действия [в район, где 20 июля 2016 года убили Павла Шеремета]. На месте моего адвоката не было, был только государственный. Он позвонил моему адвокату, и мы решили не принимать участия в этих действиях, поскольку следователи намеренно нарушили закон. Почему все организовали таким образом, могу только догадываться, возможно, чтобы сфальсифицировать доказательства.
После этого вы писали адвокату, что следователь Алексей Катынский заставлял вас согласиться на следственный эксперимент. Как именно он на вас давил?
(Антоненко не ответил).
В течение шести месяцев кто-то еще на вас давил? Если да, расскажите, когда и как это было?
Давление было — запрещали теплые вещи, средства гигиены (помыться, постричься). Не оказывали медицинскую помощь, например, стоматологическую. Кстати, сейчас ее тоже не оказывают. По этому поводу я написал несколько заявлений, получил отписки с согласованием, но не помощь. Этим руководит следователь [Василий] Бирко. Еще мне не давали свидания с родными.
В начале января к вам в камеру подселили человека с нацистской литературой. Этот человек пытался вас провоцировать?
Действительно, был случай с нацистскими книгами. Он зашел в камеру с двумя такими книгами. Я обалдел. Объяснил ему в двух словах ситуацию, и на этом мы поставили точку. В тот же день я рассказал об этом случае следователю и адвокату.
В отношении других «подсадок». В первый же день меня посадили в камеру, где сидел так называемый «с*ка» — так называют тех, кто сотрудничает со следствием. Но поскольку я не причастен к преступлению и скрывать мне нечего, никакой полезной информации они не получили.
Был еще один интересный момент. Подсел ко мне товарищ и сразу, как бы между прочим, сказал, что у него нашли две гранаты. Думаю, это была провокация по какой-то взрывчатке. Но результат опять был никакой.
Barcroft Media / Contributor
Сколько людей с вами в камере сейчас? Какие условия?
В камере сейчас два человека: я и сосед. Условия не домашние, но и не критические. Конечно, уже устал, все устали, но мы должны держаться. На нас смотрит вся страна, все патриотические силы и сознательные люди, которые видят беспредел системы и режима МВД.
Читали ли вы новое подозрение, что думаете о его содержании?
Новое подозрение, конечно, читал. Какие могут быть ощущения, когда подозревают в том, к чему ты не причастен? Конечно, отвратительные, как и раньше.
Президент на последней пресс-конференции сказал, что дело Шеремета — это ответственность [главы МВД Арсена] Авакова и он должен довести его до конца. Ваши адвокаты раскритиковали эти слова Зеленского. Что думаете вы?
Я внимательно смотрел эту пресс-конференцию и, конечно, ожидал вопросов по делу Шеремета. Было видно, что ему было совсем неудобно от таких вопросов. Он фактически открещивается от своей ответственности и говорит, что его затянул на брифинг Аваков. Всю ответственность Зеленский перевел на него.
Это дело сейчас — кость в горле Арсена Авакова. На кону его должность, поэтому его действия и приказы подчиненным могут быть непредсказуемы. На его месте я бы выяснил у подчиненных, кто сфальсифицировал материалы и подсунул ему, таким образом подставив министра. В этом случае он бы очень эффектно выскочил из этой ситуации, как умеет это делать — сохранил бы и должность, и репутацию. Но я не могу знать, что он задумал и какие будут последствия. Но знаю точно, что никто из нас не причастен к преступлению.
Вы уже почти полгода в изоляторе: кто вас поддерживает, что помогает держаться?
Что чувствую? Задолбали! Очень скучаю по семье.